МУЖЧИНА ВО ГЛАВЕ КОМИССИИ ПО ПРАВАМ ЖЕНЩИН И «РЕПАТРИАНТ В ПЯТОМ ПОКОЛЕНИИ»
Беседовал Михаил Вайнберг
Одед Форер
Депутат Кнессета с 2015 года, глава фракции НДИ в Кнессете. Родился в 1977 г. Пятое поколение в стране, из семьи выходцев из Литвы — основателей Реховота. Майор запаса.
Обладатель первой академической степени по государственному управлению и судебному праву, второй — по политическим коммуникациям (Тель-Авивский университет). Был членом Израильской коллегии адвокатов.
Возглавлял молодежное движение НДИ – «Цеирей Бейтену». В 2013-14 гг. — генеральный директор министерства алии и интеграции.
Входил в состав комиссий по законодательству, госконтролю, в 2020 г. возглавлял финансовую комиссию, в настоящее время – глава комиссии по статусу женщин в обществе. Автор многих законов, принятых Кнессетом. Среди них — Закон о праздновании Дня Победы 9 мая, Закон о лишении убийц родительских прав и др. Начиная с первого дня своей парламентской деятельности, Одед Форер активно курирует тему предпринимателей и является председателем парламентского лобби в поддержку малых и средних бизнесов.
Женат, отец троих детей. Живет в Реховоте.
— Одед, на чем вы решили сосредоточиться, когда стали председателем комиссии? Может определить выработанный вами подход к проблемам?
— Подход был прост: отказаться от слишком общего лозунга борьбы за статус женщин, а подняли три очень конкретных проблемы. Первая – это борьба против насилия в семье и сексуальных домогательств.
— Почему именно она стала первой?
— Более 20 женщин каждый год погибают в результате домашнего насилия. Центры помощи жертвам насилия в семье переполнены. Коронавирус только усугубил ситуацию. Это и есть ответ, почему я начала заниматься этой темой. История Ширы Исаковой, которая чуть не погибла от рук мужа-изувера стала триггером к моей законодательной инициативе лишить родительских прав тех, кто убил и пытался совершить убийство. Здесь нужно вспомнить нашумевшую историю Ширы Исаковой. Ее муж, находясь в тюрьме, сохранял все права на управление жизнью их общего ребенка. Желая отомстить жене, он отказывался дать разрешение, например, чтобы сделать ребенку прививки. И таких историй было много. Мы быстро сформулировали законопроект, который был проведен в кратчайшие сроки. И это была настоящая революция в данной сфере. Убийца и насильник автоматически лишается родительской опеки над детьми. К сожалению, слишком много женщин у нас оказывались в ситуации Ширы Исаковой, поэтому мы применили данный закон ретроактивно.
— История Ширы Исаковой имела и второй аспект. Ей пришлось много часов в суде стоять под перекрестным допросом адвокатов мужа-изувера, которые пытались поймать ее на неточностях или на лжи. Ей приходилось раз за разом воспроизводить по памяти всю ту страшную ситуацию. Не у всех женщин хватило бы сил на это…
— Совершенно верно. Мы подготовили законопроект о создании специальной судебной специализации по делам, связанным с насилием в семье. Известно, что многие женщины, пострадавшие от насилия, не обращаются в полицию именно потому, что боятся судебного процесса, где им придется вновь пережить свою травму. Мы основывались на специальном отчете о борьбе с насилием, который подготовила судья Двора Берлинер, бывшая председатель Тель-Авивского окружного суда. Должна быть отдельная судебная инстанция, в которой бы жертвы насилия чувствовали себя более спокойно и достойно.
— И на какой стадии находится этот законопроект?
— Он подан, но мы не успели провести его из-за роспуска парламента. В Кнессете следующего созыва мы немедленно дадим ему ход.
— Звучит очень много критики в адрес правительства, что оно не выделяет достаточно бюджетов на борьбу с насилием в семье.
— Это верно. Именно мы разоблачили чудовищный блеф правительства, которое пыталось скрыть от общественности, что в бюджет для борьбы с насилием в семье реально было переведено только 20 процентов от обещанной суммы. Мы добились выделения бюджета на организацию отделений экстренной помощи жертвам насилия, и Минфин выделил эти деньги. Но из-за пандемии коронавируса Минздрав успешно «проглотил» эти средства, но так ничего не реализовал. Словом, нам предстоит много работы…
Когда Одед Форер, депутат Кнессета от партии НДИ, возглавил комиссию по продвижению статуса женщины, была не только изумленная реакция, но даже протесты феминистских организаций. Дескать, как это: мужчина возглавляет такую комиссию? Но сегодня, по прошествии восьми месяцев, итоги его деятельности впечатляют. Одед Форер — человек, который умеет понять и оценить проблему, наметить стратегию ее решения и добиться результата.
— Вторая проблема, которой вы занялись, была поставлена на это место по ее значимости?
— Да, это не только очень важная, но и актуальная тема — помощь женщинам, «самозанятым» или открывшим свой бизнес, которые пострадали в результате экономического кризиса в связи с эпидемией коронавируса. Проанализировав обращения в нашу комиссию, мы обнаружили чудовищную несправедливость. Государство выплачивало компенсации «самозанятым» и малым бизнесам, пострадавшим в период пандемиии, опираясь на оборот их средств в 2019 году. Между стульями оказались женщины, которые в позапрошлом году рожали и выходили в декретный отпуск. У них по финансовой отчетности получился низкий оборот, и они остались без компенсаций. Мы добились того, что Минфин пересчитал им пособия, опираясь на выплату пособий по рождению ребенка. То есть, в большую сторону. Так была устранена несправедливость.
— А третья проблема, которой занята комиссия она столь же своевременна, как первые две?
— Знаете, она своевременна всегда. Потому, что касается вопросов равноправия и востребованности. Необходимо пробить «стеклянный потолок» и добиться допуска женщин на любые руководящие должности.
— «Стеклянный потолок»? Этот образ используется ведь не только в отношении женщин. Часто говорят о нем, упоминая репатриантов, так называемое «полуторное поколение», выходцев из разных секторов и общин…
— Конечно, «стеклянный потолок – это не надуманная проблема. И она столько же женская, сколько и перечисленных вами групп. Но посмотрите, как мало женщин, например, в советах директоров? Именно поэтому мы ввели специальный индекс для всех общественных компаний, чьи акции присутствуют на бирже. Мы назвали его «индексом статуса женщины». Каков процентов женщин среди занимающих руководящие должности в той или иной компании? Эту инициативу подхватили сами фирмы и предприятия, потому что это стало еще одним направлением конкуренции. Мы получали информацию о том, что целый ряд компаний целенаправленно ввели в составы советов директоров женщин, чего раньше никогда не было.
— А что еще кажется вам что препятствием эмансипации женщин в нашей стране?
— Очень трудно продвигать статус женщины в правительстве с ШАС и Яхадут ха-Тора. Чего вообще можно ждать от партий, закрытых для женщин? У них нет женщин-депутатов, в их уставах заложена гендерная дискриминация и сегрегация. А партии отражают картину жизни сектора. Там перед женщиной закрыты все пути, кроме семьи и детей. Я уже не говорю о дискриминации женщин в раввинских судах, полномочия которых ШАС и Еврейство Торы постоянно хотят расширить.
— Что вы скажете насчет заявления депутата от Яхадут ха-Тора Ицхака Пиндруса по поводу «шикс», прошедших армейский гиюр, но все равно оставшихся «гойками»?
— Это настоящее саморазоблачение. Его слова, как бы их потом не интерпретировали («вырваны из контекста», «превратно истолкованы» и проч.), раскрыли то, что они думают на самом деле. Пиндрус просто обрисовал, как выглядела бы наша страна, которую эти силы хотят превратить в «государство Галахи».
— Какова ситуация в армии? Там ведь тоже периодически пытаются закрыть для женщин определенные должности из-за «нескромности»…
— У нас большая армия, и в ней не все так уж «единообразно». Я, как боцман ВМФ в запасе, был рад увидеть первую религиозную девушку, которая закончила курсы и стала боцманом. Это еще один взятый рубеж. Конечно, в боевых частях есть отбор, который сложно пройти. Нужно иметь прекрасную физическую подготовку. Но если есть должности, куда девушку не берут только из-за ее пола, то с такими проявлениями надо бороться.
— В каком направлении комиссия Кнессета работала в отношении «харрасмента»? Этой темой у нас давно никто не занимался…
— Много лет уже этим не занимались. Мы расширили инструкции по предотвращению сексуальных домогательств, распространив их на спортивную сферу – клубы, ассоциации, секции, команды и т.п. Причем на взрослые и детско-юношеские. Мы обязали их проводить специальные инструктажи на эту тему два раза в год. Чтобы все знали свои права и права других людей.
Короче говоря, по каждому пункту повестки мы добились весомых достижений в рекордно короткие сроки.
"СО МНОЮ ИЗ КАБИНЕТА В КАБИНЕТ КОЧУЮТ ДВЕ ОЧЕНЬ СТАРЫЕ ФОТОГРАФИИ... НА ОДНОЙ – НЕСКОЛЬКО МУЖЧИН С ЛОПАТАМИ СТОЯТ НА ПРИГОРКЕ. ПЯТЫЙ СЛЕВА – МОЙ ПРАДЕД, ЯКОВ ФОРЕР, СЫН РАВВИНА ИЗ БРЕСТ-ЛИТОВСКА, КОТОРЫЙ В 1890 ГОДУ ПРИЕХАЛ В ПАЛЕСТИНУ В КОМПАНИИ ТАКИХ ЖЕ ЕВРЕЙСКИХ ЭНТУЗИАСТОВ. ОНИ КУПИЛИ ЗЕМЛЮ НА СВОИ ДЕНЬГИ, СТАЛИ РАЗБИВАТЬ САДЫ. И ОСНОВАЛИ РЕХОВОТ. ПЕРВЫЙ ДОМ В ПОСЕЛКЕ БЫЛ ЯКОВА ФОРЕРА. "
— Одед, а можно задать вам вопрос, который часто возникает у русскоязычных израильтян, когда они видят и слышал вас, депутата Кнессета от партии «Наш дом Израиль»?
— Да, конечно…
— Почему вы в НДИ, Одед Форер? Ведь вы не просто сабра, а израильтянин в пятом поколении? Кстати, ваш родной язык – иврит, на котором вы, в отличие от русскоязычных и других коллег, говорите без кого-либо акцента. Что для вас партия, позиционирующая себя как единственная выразительница интересов репатриантов?
— Знаете, я уже не раз рассказывал, что со мною из кабинета в кабинет кочуют две очень старые фотографии. Опишу их вам еще раз.
На одной – несколько мужчин с лопатами стоят на пригорке. Пятый слева – мой прадед, Яков Форер, сын раввина из Брест-Литовска, который в 1890 году приехал в Палестину в компании таких же еврейских энтузиастов. Они купили землю на свои деньги, стали разбивать сады. И основали Реховот. Первый дом в поселке был Якова Форера.
На второй фотографии – несколько десятков человек под празднично украшенной аркой. Это уже 1913 год, праздник в честь приема новых репатриантов в Реховоте. Среди них — семья моей будущей мамы. Капланы из Белостока и их первый здешний снимок.
Одна моя бабка – из Польши, после Второй мировой войны из большой семьи спаслись только она и ее сестра. Шесть лет скиталась по всей Европе, пока не добралась сюда. Дед уже был саброй, а в жены взял беженку, репатриантку. А вторая моя бабушка здесь с 1932 года. Она приехала со спортивной командой Латвии на 1-ю Маккабиаду и решила остаться.
Так что вся моя семья, со всех ее сторон – результат алии. Впрочем, как у большинства израильтян. Не все об этом помнят, но можно ли называться сионистом, отделяя себя от алии? Алия – это и есть Израиль. Мы живем в стране, где сорок процентов населения – репатрианты. Каждый здесь либо сам приехал откуда-то, либо его предки. Сабры и старожилы так же обязаны репатриантам, как и репатрианты им за прием и абсорбцию. Наконец, то, что случилось уже на наших глазах — возвращение евреев из бывшего Советского Союза, преобразовавшее страну. И да, НДИ – это и моя, сабры и коренного израильтянина, партия. И она решала бы важные вопросы еще эффективнее, если бы была представлена в Кнессете и правительство большим числом депутатов и министров.
— Тогда уж расскажите еще раз и о карте, которая висела у вас в кабинете, когда вы были генеральным директором министерства алии и абсорбции?
— Была такая карта. На ней я отмечал, сколько еще в мире евреев, которые не совершили алию. Из 14,5 миллионов евреев, только 6,5 миллиона живут здесь. А вот если бы нас здесь было хотя бы 10-12 миллионов? Как это отразилось бы не только на демографии, а на всех областях – безопасности, экономике, науке, культуре, образовании! Благодаря еще одной большой волне алии можно было бы добиться коренного перелома во всем. Этой цели можно добиться вполне.
