«Рано или поздно обо всем этом будут писать в прошедшем времени – из более свободной эпохи…»
Беседовала: Светлана Браницкая,
главный редактор МосТ
Фото обложки: Eric Ward/Unsplash
PROFILE
Леонид Бершидский
Живет в Берлине, работает колумнистом агентства Bloomberg. Первый главный редактор газеты «Ведомости«. Запускал журналы Newsweek и Forbes, сайт «Сноб». Первый главный редактор журнала SmartMoney. Имеет MBA бизнес-школы INSEAD в Фонтенбло.
Леонида Бершидского можно смело назвать одним из отцов-основателей института независимых СМИ в России. С 2014 года он живет в Берлине, переводит книги и наблюдает за миром глазами колумниста Bloomberg.
Леонид поговорил с МосТ о современных проявлениях свободы и несвободы.
МосТ: Леонид, недавно в издательстве «Альпина Паблишер» вышла культовая книга Оруэлла «1984» в вашем переводе. Вы сказали в одном интервью, что в процессе работы над книгой стали лучше понимать про окружающую реальность. Что нового узнали? Можете спрогнозировать развитие событий?
Леонид Бершидский: Когда помнишь в деталях «1984», не удивляет ни борьба с вирусом с помощью двойных, тройных и четверных масок, ни то, что государства считают себя вправе закрыть весь частный бизнес, ни российское правосудие по законам, существующим только в голове одного человека, ни новое поколение Павликов Морозовых, подросшее в Америке и сейчас сдающее полиции родителей-трампистов. А спрогнозировать могу, только как сам Оруэлл: рано или поздно обо всем этом будут писать в прошедшем времени – из более свободной эпохи.
МосТ: Почему занялись переводом – это интеллектуальный дауншифтинг?
Леонид Бершидский: Почему дауншифтинг? Перевод – вполне себе интенсивная работа. При этом в ней есть элемент самосовершенствования. Это самый удобный способ «постоять на плечах гигантов».
МосТ: «Это книга про свободу и несвободу. В современных медиа уж точно каждый в какой-то степени Уинстон Смит, хотя не каждый признается в этом даже себе». Что вы имели в виду?
Леонид Бершидский: Имею в виду сознательно короткую память и самоцензуру – две отличительные черты современных медиа даже в сравнительно свободных странах.
МосТ: Что сегодня способно мотивировать Уинстонов Смитов в медиа на перемены? Журналисты сегодня свободные люди?
Леонид Бершидский: Свобода – внепрофессиональная категория. Это самоощущение. Так что среди журналистов тоже есть свободные люди. Да и Уинстон Смит в свои лучшие моменты был почти свободным человеком.
МосТ: Вы уходили из публицистики, а теперь снова пишете колонки в Bloomberg. Есть причина? И какие темы, тренды, явления интересны сейчас как автору?
Леонид Бершидский: Мне предложил опять писать – раз в неделю – бывший начальник. Это очень важный человек в моей судьбе, и я подписался. Не могу сказать, что мне сейчас особенно интересно быть автором. Но вообще меня, да, больше всего интересует тема свободы и ее ограничений.
МосТ: Свобода слова – это что такое в XXI веке?
Леонид Бершидский: думаю, то же самое, что и в XIX-м, и в XX-м. Это когда можно говорить и писать все, за исключением ложных обвинений и прямых призывов к кровопролитию.
МосТ: В своей колонке в Bloomberg вы критиковали цензуру в соцсетях в отношении Трампа. Где, на ваш взгляд, проходит граница?
Леонид Бершидский: Не думаю, что Трамп ее перешел. Я считаю, только призывы убивать и диффамация лежат за гранью допустимого.
МосТ: Какими будут новые элиты в США? За какими политиками наблюдаете с интересом? Может ли условный Илон Маск стать президентом США?
Леонид Бершидский: Я почти перестал следить за Америкой – там осталось мало симпатичных мне публичных фигур. А президентом, как показал случай Трампа, может стать самый неожиданный персонаж. Почему бы и не Маск? Жаль, Шварценеггер не может, он был бы хорошим президентом.
МосТ: В интервью Елизавете Осетинской для программы «Русские норм!» вы сказали: «Старшие-то в принципе должны понимать, что там, где ты
начал срезать углы по части свободы и демократии, скоро все будет по Оруэллу». Какие углы срезала пандемия? Каким может быть продолжение?
Леонид Бершидский: Борьба с пандемией обернулась борьбой с культурой и малым бизнесом – двумя основными сферами творчества для обычных людей. В Берлине можно сейчас пойти послушать орган, но только во время церковной службы. Без проповедника никак: концерты запрещены. Ну и так далее, примеры всем известны. У людей формируется привычка к отсутствию свободы, к отказу от нее в пользу безопасности. Я не ковид-диссидент, соблюдаю дистанцию и ношу маску в супермаркете, но думаю, что такая борьба с вирусом в перспективе обойдется нам дороже в моральном и политическом плане, чем повышенная смертность. Запреты и локдауны уже кажутся естественным правом правительств, а свобода – подарком от них. Чем это чревато, можно прочесть у Оруэлла.
МосТ: Как повлияли события, связанные с Алексеем Навальным, на образ РФ в глазах европейских стран? Какие шаги с их стороны могут последовать?
Леонид Бершидский: Образ путинской России в глазах европейцев и до отравления Навального был, мягко говоря, не слишком притягателен. Теперь это непреодолимо. Но последствия предсказывать я не возьмусь – Европа не очень-то по части жестких последствий. Возможно, происхождение капиталов, на которые приобретаются дома и яхты определенными людьми, будет, наконец, под более пристальным вниманием.
МосТ: Понимаете ли вы логику его возвращения в Россию?
Леонид Бершидский: Да, когда мы виделись в октябре в Берлине, он объяснял, что весь смысл его деятельности – в России. Он явно считает, что из тюрьмы в России может сделать больше, чем с воли в Европе. Это не просто безрассудная смелость, а и расчет: российская публика не доверяет эмигрантам, отношение к ним как к предателям никуда не делось с гибелью советской системы.
МосТ: Смогут ли угрозы усиления протестов, новых расследований или санкций приблизить транзит власти в России, на ваш взгляд? Что может стать триггером?
Леонид Бершидский: Нарастание протеста в принципе может привести к смене власти. Мы такое уже видели на рубеже 1980-х и 90-х. Хорошие расследования – монетки в эту копилку. Санкции? Толку от них, на мой взгляд, ноль. Разве что от точечных, персональных.
Я БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ ЖИЗНИ
СЧИТАЛ СЕБЯ РУССКИМ, НО В РОССИИ ТЕ, КТО
ОРУТ ГРОМЧЕ ВСЕХ,
ИДЕНТИФИЦИРУЮТ
МЕНЯ КАК ЕВРЕЯ. МНЕ
ВПОЛНЕ ГОДИТСЯ И
ТАКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ.
Я ЕВРЕЙ-АШКЕНАЗИ,
И МНЕ КОМФОРТНО
ВЕЗДЕ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ
И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
МосТ: Поляризация мира будет нарастать? В чем вам видится основная причина?
Леонид Бершидский: Поляризация нарастает там, где сильны соцсети. Поломают их – безумие немного поутихнет, мне кажется.
МосТ: Свободные люди. Кто они?
Леонид Бершидский: Это те, у кого свобода внутри, те, кто умеют ее поддерживать в себе при любых обстоятельствах. Вам в самом деле нужны примеры свободных людей? Это довольно широкий спектр – от писателя Сорокина до Далай-ламы, от Пола Маккартни до Навального.
МосТ: Какие герои нужны новому поколению и нужны ли вообще герои миру? Кто может оценить стоимость нравственности и мужества в государстве, стоимость чести и знания?
Леонид Бершидский: Герои нужны всегда – хоть рэперы, хоть бесстрашные оппозиционеры, хоть Илон Маск. Всегда кто-то должен позволять себе то, что другие боятся, поднимать планку, над которой страх.
МосТ: Стивен Спилберг как-то сказал: «Я люблю всех, чьи мысли идут дальше ведерка с попкорном». Это coming out мизантропа или просто диагноз состояния общества?
Леонид Бершидский: Не думаю, что посмотрел хоть один его фильм без ведерка с попкорном. Даже, прости господи, «Список Шиндлера» – конъюнктурщина та еще, хоть и первоклассная. Я не яйцеголовый и не высоколобый, у меня попсовый вкус, мы всей семьей пожираем попкорн.
МосТ: Вы ушли из социальных сетей. Почему?
Леонид Бершидский: Понял вдруг, что не нуждаюсь в общении с чужими людьми, в их одобрении. И тут же высвободилось время на работу над собой. В своем собственном одобрении я пока еще нуждаюсь и, в общем, часто не дотягиваю.
МосТ: Есть ли научные открытия, которые вы с любопытством ждете?
Леонид Бершидский: В естественных науках ничего не понимаю. Разве что лекарства от рака жду. Говорят, нынешние ковид-вакцины – шаг в этом направлении. Вот бы!
МосТ: Интересен ли вам инвестиционный мир? Есть определенные кодовые слова, которые недавно гарантировали интерес инвесторов – каннабис, блокчейн, искусственный интеллект. А какова повестка завтрашнего дня?
Леонид Бершидский: Я не инвестирую – слишком много ограничений по месту работы, велик риск нарушить правила. Если бы инвестировал, делал бы это консервативно. Чем меньше в инвесторе каннабиса, тем меньше в портфеле блокчейна. Но профессионально мне очень интересны финансы. Иначе я бы не смог работать в Bloomberg.
МосТ: Что вы думаете о феномене «диванного влияния» – диванные (непрофессиональные) инвесторы и Robinhood, «уберизация» финансовых традиционных рынков и т. д. Свобода от правил = новые правила? Кто победит?
Леонид Бершидский: Отвечаю вам, лежа на диване. Надеюсь, ни на что не повлиять. Игроки без правил игнорируют закон притяжения и могут выиграть только краткосрочно. Могут подпрыгнуть, но не могут зависнуть.
МосТ: Защита личной информации – есть ли мотивы, которые оправдывают нарушение этих границ? Например, безопасность?
Леонид Бершидский: Боюсь, сейчас уже поздно защищать личную информацию – слишком долго мы ее бездумно раздавали. Теперь пасту уже не загонишь в тюбик. Противно просто отдавать ее тем, кто ею торгует. Но это эмоции.
МосТ: Технологии ускоряют смену циклов, элит?
Леонид Бершидский: Трудно сказать – чем старше становишься, тем все кажется быстрее. Но на самом деле, объективно, изменения 30 лет назад были резче и быстрее, по-моему, особенно в России.
МосТ: Поколение Z какими средствами будет добиваться своих целей? Что волнует ваших детей?
Леонид Бершидский: Если судить по моей младшей дочери – любыми.
Сын мой уже взрослый, у него обычные взрослые проблемы. Старшую дочь в 18 волнуют искусство и свобода. Младшую – где взять очень много денег. Это тоже вариация на тему свободы, мне кажется.
МосТ: Важна ли для вас идентичность? В какой стране было бы интересно пожить?
Леонид Бершидский: Я большую часть жизни считал себя русским, но в России те, кто орут громче всех, идентифицируют меня как еврея. Мне вполне годится и такая идентичность. Я еврей-ашкенази, и мне комфортно везде в Центральной и Восточной Европе – здесь наш ареал, хотя здесь же и наше кладбище. Здесь мы можем пользоваться плодами победы над теми, кто пытался нас истребить.
МосТ: Когда вы чувствовали себя абсолютно свободным? Что еще хотели бы узнать о себе, что вас в себе удивляет?
Леонид Бершидский: Удивлять себя я давно перестал. Так что просто стараюсь не вызывать отвращения у себя и своих. Что касается свободы, она, как это ни банально, у меня внутри. Это мой самый ценный ресурс, который я никогда не раздаю до конца.
«1984» Джордж Оруэлл
(George Orwell)
(в новом переводе Леонида Бершидского)
Книга вышла в межиздательском
импринте «Альпина.Проза»,
входящем в издательскую
группу «Альпина»
Книгу можно купить
