За последние 30 лет актриса Елена Саханова сыграла более чем в сотне спектаклей, снялась в десятках кинофильмов и сделала впечатляющую карьеру. Сейчас она обучает людей актерскому мастерству, а совсем скоро откроет арт-центр. Мы расспросили Елену о том, трудно ли было начать в играть в театре на иврите и как устроена работа актера в Израиле.
В каком возрасте вы репатриировались?
В 25 лет. Это были 90-е годы, так называемая «алия 90-х». Тогда мы уезжали навеки и навсегда. Потому что открылся железный занавес и никому не было известно, закроется он снова или нет.
У нас забирали гражданство, квартиры, все, что нажито непосильным трудом. Оставляли только небольшое количество долларов на человека.
Вы хотели уезжать?
Я на тот момент играла в театре и мне было там хорошо. Но надвигалось смутное время, и это чувствовалось в воздухе. Мне хотелось еще поиграть в театре, но умом я понимала, что чем раньше я уеду, тем проще будет моя адаптация. Хотя, конечно, настораживало то, что моя карьера только началась, а ее уже нужно прервать.
Но я ни секунды не сомневалась в том, что продолжу играть здесь, в Израиле.
Вы актриса по образованию?
Да. Я как раз закончила учиться и только начала играть в театре в Казани, пошли интересные роли – и тут я уехала вместе с семьей. Но я не сомневалась в себе, хотя понимала, что мне придется выучить новый язык.
А как же играть в театре без иврита?
Я знала, что выучу его. Я отношусь к языку как к средству общения между людьми. Но некоторые все усложняют: они переезжают физически, но сознание их живет как будто бы по-прежнему – поэтому и язык у них никак не получается выучить. Как только ты поверишь в то, что теперь твой дом здесь и тебе нужно общаться с окружающими – учить язык становится намного легче.
Если проблема есть, нужно изменить свое отношение к ней. Я не люблю культа языка. Например, когда говорят, что русский язык самый богатый в мире. Для меня это просто средство коммуникации между людьми. В этом нет ничего сакрального.
Я вообще человек легкий по натуре! На мое счастье сразу после переезда я попала в среду коренных израильтян, за что благодарна судьбе. Я тогда решила продолжить свое образование в израильской театральной школе Бейт Цви. Поскольку актрисой я уже была и знала детали профессии, то эту учебу я восприняла как дополнительное изучение языка после ульпана. У меня на курсе не было ни одного человека, который говорил бы по-русски. Так что сначала я была как умная собака: все понимала, а сказать не могла. Догадывалась по контексту, старалась. А потом процесс пошел гораздо быстрее.
Чем хорош Израиль? Он умеет принимать новых людей. Здесь если не ты, то твои родители, если не родители, то твои бабушки и дедушки когда-то переехали. Вся страна состоит из новых репатриантов. Здесь огромное количество акцентов, людей. Это как музыка, как единый гудок автомобиля, который состоит из множества других гудков.
Израиль своим существованием подтверждает, что язык – всего лишь средство коммуникации друг с другом.
Из антрепризы Михаила Козакова / из личного архива
А как вы работали в театре с акцентом?
Я почему-то считала, что когда моя двухлетняя дочь подрастет, то будет стесняться, если я не буду говорить как все – и это тоже стало для меня мотивацией улучшить свой иврит. Но у меня было много помощи в театральной школе: учителя, одногруппники, которые меня постоянно исправляли, плюс мне помогала замечательная педагог по ивриту. Мы с ней отдельно работали над звуками. Спала я в этот период, конечно, очень мало.
Обучение в театральной школе дало мне многое и помимо иврита. Во-первых, я поняла, что такое израильский театр, чем он отличается от российского. Во-вторых, познакомилась со многими прекрасными режиссерами, которые в дальнейшем приглашали меня в свои спектакли. Это был для меня очень правильный трамплин.
То есть у вас не было изначального намерения общаться только с русской диаспорой и играть в русском театре?
Нет, это произошло случайно. Благодаря одной из моих первых театральных работ после окончания школы в 1993 году. Режиссер меня даже ждал, пока я закончу учебу, чтобы пригласить к себе в спектакль.
Это был очень популярный тогда мюзикл для всей семьи. Есть такая знаменитая певица Марина Максимилиан Блюмин. Однажды мы с ней столкнулись за кулисами и она сказала: «Лена, ты знаешь, что я выросла на твоих спектаклях?». А я сказала: “Марина, ты хочешь сказать, что я уже пенсионерка?” Она ответила что, конечно же, нет, но мой спектакль «Король репатриируется» она видела раз шесть. Она ходила на него ребенком и постоянно просила родителей сводить еще раз.
Спектакль этот действительно был очень популярен – как у израильтян так и у русскоязычной публики. Это была история на злобу дня про непохожих людей. Главным героем там был король, который приехал в новую страну, где все короли. И он там пытался абсорбироваться. Сказка, полная символов. Подтекст был такой: все мы приехали в землю королей, и если раньше ты был один и ощущал себя чужим и одиноким, то теперь мы все одинаковые и надо как-то учиться жить вместе. Это была комедийная сказка – шутили и над русским акцентом, и над бюрократией. Над всеми актуальными для репатрианта вещами.
Спектакль был на иврите, но фишкой в нем было то, что на сцене играли шесть русскоязычных артистов. Я познакомилась со многими важными людьми в это время, в частности, с Володей Фридманом. Он играл короля, а я принцессу. Тогда я и узнала, что есть еще целая русскоязычная ниша театральных постановок. И потом меня почти сразу в свою антрепризу пригласил Михаил Михайлович Козаков.
И я стала совмещать – играть и на иврите, и на русском. Работы после окончания Бейт Цви было завались, плюс я актриса танцующая, еще и пантомиму могла сыграть. Вдобавок я все это время вела концерты на двух языках. В молодости мне было подвластно все!
В тот же период я стала концертным директором Володи Фридмана и благодаря этому перестала зависеть от зарплат в театре. Я могла выбирать себе роли, которые действительно хочу, а не любые, куда приглашают. Что спасло меня от сомнительных проектов. Репутацию свою я непонятными проектами низкого качества ни разу не запятнала, чему очень рада.
У вас сейчас собственная театральная студия – расскажите о ней.
Я задумалась о своей нише 10 лет назад. Вдохновила меня на это мой педагог по актерскому мастерству Юнона Карева, очень известная в России актриса, первая жена Станислава Говорухина.
Она меня все время спрашивала, почему я не иду преподавать. И однажды привезла мне чемодан со всеми своими книгами и заметками, по которым она преподавала актерское мастерство. Я иногда это почитывала и даже попробовала преподавать в израильских школах актерского мастерства. Но мне там стало неинтересно.
Почему?
Системы обучения актерскому мастерству в Израиле и России отличаются. В России на курсе есть один мастер, в руках которого находится группа. В Израиле же есть много курсов и много преподавателей. И все они порой учат по-разному. В итоге если артист гений, очень одаренный, то он сможет схватить то, что ему нужно. А если он не гений, то он станет однодневкой, без глубокой базы. Я не говорю, что эта система плоха или хороша, но мне она не подошла.
А делать хорошо я могу только то, что мне действительно нравится. И тогда я подумала: а почему я не могу преподавать людям, которые не выбрали актерство делом своей жизни?
Спектакль «Московский роман в Тель-Авивском парке» с Владимиром Фридманом / из личного архива
На тот момент у вас была полная загрузка в театре?
Да, более того, у меня случился настоящий передоз: я работала в двух театрах и у меня были еще сторонние проекты. И это включая постоянные гастроли, ведь профессия актера в Израиле подразумевает разъезды по городам. Страна маленькая! Сначала ты отыгрываешь на стационаре, а дальше ты ездишь – от Кирьят Шмона до Эйлата.
Однажды нам сказали, что Хайфа купила 90 наших спектаклей. Кто-то сказал “ура!”. А мне стало плохо — ведь это 90 поездок в Хайфу из Нетании, где я живу, и обратно!
Я поняла, что выгораю. Однажды я сыграла один популярный спектакль 43 раза за месяц. Прямо во время какого-то очередного выхода на сцену я спросила коллег: это первый спектакль или уже второй за день? Какое сейчас действие? От усталости и фабричного потока я потерялась во времени и пространстве. Тогда я и поняла, что нужно что-то менять.
У нас есть журналист Михаэль Гильбоа. В начале 90-х он был директором радиостанции РЭКА на русском языке. Однажды он сказал очень умную вещь: “В Израиле все рабочие места заняты с 1948 года. То есть со времени основания государства. И если ты хочешь остаться в профессии, желательно поставить свой символический стул и сделать так, чтобы к нему выстроилась очередь”.
Я запомнила этот совет и всегда помнила про свой стул. Именно этим “стулом” стала моя студия актерского мастерства.
Назвала я студию «Пятница», потому то на тот момент это был мой единственный выходной день, и репетировать я могла только по пятницам. Ко мне пришли 10-15 взрослых и 12-15 детей и подростков.
А где-то года через три я открыла арт-клуб «7 пятниц». Там у меня играют самые талантливые из учеников студии, у нас есть своя концертная программа. Когда я вижу, иронично говоря, что обучила их до такой степени, что их можно показывать за деньги, то беру актеров в состав труппы. Первоначально у меня таких было 11 человек – с ними мы выпустили спектакль «Короткие истории». Это была хорошая честная самодеятельность. С нами даже Володя Фридман играл на сцене как приглашенная звезда.
Это был чудесный милый спектакль, в котором мы исследовали сущность человека: почему легче ненавидеть, чем любить, удобнее печалиться, чем радоваться. Ведь “человек – это самое интересное явление для человека” – именно так сказал Виссарион Григорьевич Белинский в знаменитой своей статье «Любите ли вы театр так, как люблю его я».
Но за каждым успешным спектаклем следуют гастроли, а сил регулярно возить учеников по городам у меня не было. Хотя гастроли я им в итоге сделала. Именно после этого они поняли, что такое публика и как устроена актерская профессия. Я горжусь фразой одной из тогдашних учениц. После этих гастролей она сказала: “Лена, я давно жила с ощущением, что я в жизни что-то упустила. И очень жалела, что не пошла в актрисы. А благодаря тебе я поняла вдруг, как же хорошо, что я не стала профессиональной актрисой”. И я ее понимаю! Это очень энергозатратная профессия. Романтика исчезает очень быстро, и начинаются суровые трудовые будни.
Эти ее слова были очень дороги для меня, потому что, с одной стороны, я позволила им исполнить мечту, а с другой, они поняли, до какой степени это тяжелый труд.
На базе той самой первой группы получился основной состав театра-студии «Пятница». Мы делали потрясающие импровизации, инсценировки, у нас получился очень «фишечный» театр. Например, мы поставили «Отелло» – вся история уложилась в 20 минут, и это была комедия, а не трагедия. Мы играли либретто. Публика писалась со смеху! Отелло в своем центральном монологе у нас читал рэп под настоящий бит. Зал визжал. Платок Дездемоны был метра четыре, кроваво-красный, и вытаскивала она его очень долго. Мы обсмеяли классику и низвергли авторитеты.
Самым большим комплиментом для меня были слова: «Лена, спасибо, что поставила Отелло, мы хоть узнали, о чем это». То есть мы сделали все кратко, гомерически смешно и очень понятно.
Выходит, на гастроли вы с тех пор не ездили?
Нет, мы пошли другим путем. Мы стали раз в 2-3 месяца выпускать новую программу. Мы брали одну тему: “от любви до ненависти”, “на сцене и за кулисами”, “весеннее обострение”, “назад в СССР” – и ставили по ней короткую программу. Или вот на днях у меня состоялась премьера двух программ на тему “Надо жить играючи” и «Что – то пошло не так». Эти наши студийные программы стали этаким мостиком между театром и жизнью. Этому я как раз и учу! Нужно искать театр в жизни, воспринимать людей вокруг как своих партнеров по сцене. Как расположить их к себе? Как понять партнера? Как встать на место другого человека? Этому всему по большому счету учит актерское мастерство. Если ты не слышишь и не понимаешь своего партнера, то ты плохой актер. Именно поэтому я искренне считаю, что театр и жизнь неразрывно связаны – мы вместе с моими учениками проживаем жизнь на сцене и несем сцену в жизнь.
У нас есть ведущий актер Вадим Талис, он пишет очень едкие эпиграммы. Одну из первых он написал мне: «Благодарим тебя за то, что все величие дел прошедших сменила ты на руководство веселой группой сумасшедших». И это правда. У нас очень позитивные люди, мы нежно любим друг друга, я пристально слежу за тем, чтобы у нас не было никаких интриг, зависти или сплетен, как это бывает в репертуарных театрах. У нас настоящее братство.
Это все на иврите?
Нет, все на русском, мне лень на иврите это делать. Плюс, я знаю больше литературы, драматургии на русском.
Фото: Кирилл Соколов
Помимо студии вы же еще организовываете знаменитые квартирники. Расскажите!
Когда-то мы делали много такого с Володей Фридманом на иврите – это называется “хуг байт”. А тут вдруг я вдруг услышала, что такое есть и на русском языке. И решила, что тоже буду делать квартирники.
С героями проблем не было – когда-то я вела много концертов, поэтому знакома и дружу со многими русскоговорящими людьми, которые когда-либо выступали на сцене: Игорь Губерман, Дина Рубина, Ян Левинзон, Наталья Манор, Илюша Аксельрод, многие стендаписты.
А вот с помещением сначала была заминка. Мне как раз нужно было снимать новую квартиру, так как мой дом попал в программу реновации. Я подумала: сниму квартиру побольше и буду делать там квартирники. Сперва я искала огромные квартиры с большими салонами, чтобы всех поместить туда, но потом бросила эту затею и сказала себе: Лена, ищи квартиру, в которой тебе будет уютно жить в первую очередь.
И первая же квартира, в которую я пришла после того, как приняла это решение, полностью соответствовал теме квартирника. Большой салон, три комнаты, центр города. И я подумала – о, притянула! Я очень верю в силу позитивного мышления.
Первый квартирник открывали Ян Левинзон и Володя Фридман, потом был Губерман, Дина Рубина и другие прекрасные люди. Был Гиора Зингер – замечательный израильский стендапист, у меня там люди на люстрах висели, чтобы его увидеть. Были просто все-все-все. Плюс за это время я открыла огромное количество талантливых людей. Например, белорусская актриса Аня Хитрик однажды была у меня на квартирнике – я тогда просто сказала людям: приходите, не пожалеете. Пришло не так много людей, но они все стали ее фанатами и теперь ездят за ней на спектакли в разные города.
В итоге с течением времени у меня образовалась большая рассылка по WhatsApp, куда я прислала новости про наши квартирники, а люди отвечали “хочу в салон”.
К сожалению, с пандемией эта традиция прервалась, но сейчас она возобновляется.
Сейчас в Израиль приехало много новеньких, в том числе актеров. Что бы вы могли им посоветовать? Как найти себя на новом месте?
Во-первых, советую не бояться языка. Во-вторых, ни в коем случае не смотреть на все, что происходит в Израиле, свысока. Этого здесь не любят. Да, здесь не всегда хорошие залы, здесь пока что нет огромной культурной традиции, как это было в странах бывшего СССР. Страна маленькая. Культура – это последнее, на что в Израиле идут деньги. Несмотря на это, здесь рождается очень много великолепных постановок. Поэтому просто старайтесь поставить свой стул и сделайте так, чтобы к нему выстроилась очередь.
И еще кое-что важное, что может быть интересно для новеньких: в ближайшие полгода в Нетании появится новый арт-центр. Не исключено, что у него будут филиалы в Герцлии и в Хадере. Вчера говорили с людьми из театра “Гешер”, они предлагают сделать то же самое в Тель-Авиве. Я не знаю, как пойдет, но процесс запущен.
Это пространство, которое будет работать нон-стоп в форматах, связанных с искусством. Днем это творческие студии для детей и подростков, вечером там будут проходить различные мероприятия: спектакли, импровизации, музыкальные вечера, открытые микрофоны. А по утрам — репетиции с профессионалами. Но я не хочу обычных студий, которые есть в домах культуры. Хочу, чтобы это были «фишечные» студии – киношкола, школа магии и волшебства, еще что-то интересное.
В этом арт-центре точно будут рабочие места для людей творческих, открытых, для тех, кто придумает концепцию своей студии –, чтобы это не было сухим образованием, а работало в формате «жить играючи».
Фото на обложке : из личного архива
