ДОМАШНИЕ СЕКРЕТЫ ПОСОЛЬСКОЙ КУХНИ
Беседовал: Борис Грозовский, обозреватель,
автор Telegram канала EventsAndTexts
ПЕРЕЖИТЬ ХОЛОКОСТ
МосТ: Давайте начнем беседу с того, как ваши родители пережили Холокост и Вторую мировую войну.
Дорит Голендер: Немцы после Польши сразу вошли в Литву, и в небольшом местечке, где жила моя мама, началось массовое уничтожение евреев. Ей, ее маленькому сыну и мужу удалось бежать и спрятаться в лесу. Бабушка и дедушка первыми погибли от рук нацистов, а мама скиталась по лесам, потом попала в Каунасское гетто, откуда евреев на поездах отправляли в лагеря. Она прошла несколько лагерей, и была освобождена Красной Армией.
Ее муж и сын не выжили, а ей судьба подарила жизнь. До войны мама закончила гимназию, хорошо владела ивритом, преподавала кройку и шитье. Эта профессия ее и спасла. Я много лет не знала о маминых переживаниях, судьбе и потерях. После войны она вернулась в Литву на поиски родных. Мы с братом родились уже во второй маминой семье.
МосТ: Она совсем не рассказывала, как удалось выжить?
Дорит Голендер: Мы очень мало об этом знали, нас не хотели обременять событиями тех лет. Только приехав в 1967 году в Израиль, мама постепенно начала делиться со мной подробностями своей жизни, мне открылась ее сила воли, характер. Она говорила: «Мы родились в простой рабочей семье, поэтому нам было проще пережить ужасы гетто. Люди более интеллигентные менее приспособлены, и переносили все это гораздо тяжелее».
МосТ: Все ее родные погибли?
Дорит Голендер: В Литве мама нашла только двух братьев ее матери и двоюродную сестру. Остались и дальние родственники, которых собирал дядя в своей небольшой квартире. Все, кто возвращался после войны, останавливались у него, он им помогал. Мой отец, Соломон Друкер, или Шломо, служил в Красной Армии, немало прошел, видел много крови, выжил. С мамой он познакомился после войны – так родилась еще одна еврейская семья.
МосТ: Как пережила Холокост и войну семья отца?
Дорит Голендер: В его семье было девять детей. Одну из сестер и брата спасли, эвакуировав в Барнаул, они там и остались, после приезжали к нам в Израиль. Еще одна сестра отца в молодости, сразу после революции, вместе с еврейским движением эмигрировала в ЮАР. Две сестры отца приехали в Израиль, одной из них сейчас 90 лет.
Три сестры, оставшиеся вдовами, пережили войну в эвакуации, прятались в деревнях, их спасали русские люди. Они голубоглазые, и потому их принимали за славян, поэтому они и остались в живых, но своих мужей они никогда больше не видели. Я очень горжусь ими – они очень достойные люди, пережившие нелегкие годы и не знавшие своих отцов. Мы все остались очень близки, дружим, поддерживаем друг друга.
У моего мужа Эли (мы поженились в 1970 году,
через три года после репатриации) была большая семья на Украине. Дедушка Эли был раввином. 96 человек из этой семьи были уничтожены. Когда отец Эли вернулся с войны инвалидом, куда ушел подростком, он не нашел никого – ни отца, ни дедушку, ни братьев, ни сестер. Спустя много лет он обнаружил мужа одной из сестер своего дяди в Америке.
PROFILE
ДОРИТ
ГОЛЕНДЕР-ДРУКЕР
Родилась в 1949 году в Вильнюсе. В 1967 году репатриировалась в Израиль вместе с родителями, Лизой и Шломо Друкерами. Закончила Еврейский университет в Иерусалиме. В 1968–2010 годах работала на радио РЭКА – радио для репатриантов на базе радиостанции «Коль Исраэль» («Голос Израиля»). В 2010 году по предложению главы МИДа того времени, лидера партии «Наш дом – Израиль» Авидгора Либермана, была назначена послом Израиля в России и оставалась на этом посту до 2015 года.
РЕПАТРИАЦИЯ
МосТ: Какие у вас сохранились воспоминания о Литве?
Дорит Голендер: У меня воспоминаний чуть меньше, чем у брата, который репатриировался в 1970-е. Все мои школьные годы, все это прекрасное время вокруг меня были его друзья, большая еврейская компания, сейчас все они в Израиле, и мы по-прежнему дружим. Я вспоминаю нашу еврейскую самодеятельность в Вильнюсе, мы ставили много спектаклей, исполняли еврейские песни и танцы. Еврейские молодые люди держались вместе, многие вели борьбу за выезд в Израиль. В Литве еврейская жизнь сохранялась – там не было такого дикого страха, в каком жили евреи в других регионах СССР.
МосТ: Как вам удалось уехать в 1967 году?
Ехали через Польшу?
Дорит Голендер: Это отдельная история. В нашей семье все были сионистами. В детстве я слышала и понимала идиш, но мама с подругой общались на каком-то странном языке, потом я поняла, что это был иврит. Приехав в Израиль, она начала говорить на языке, который изучала в Литве еще до войны, и все удивлялись, потому что теперь на таком литературном иврите никто уже не говорит. Я до сих пор повторяю детям и внукам ее отдельные слова и выражения.
Мой муж Эли выехал в Израиль через Польшу. До войны Западная Украина была ее частью, и польский лидер Владислав Гомулка предложил евреям, жившим раньше на этой территории, переехать в Польшу.
Нашей семье уехать было сложнее, но моя мама была известной в Литве портнихой, модельером, шила красивые платья. Она осторожно попросила свою клиентку, жену высокопоставленного чиновника-литовца помочь нам с выездом. «Ты ничего не спрашивала, а я тебе ничего не говорила», – ответила та, а спустя какое-то время она сказала, что если у нас будет вызов от родных из Израиля, то нас выпустят – до этого в Израиль уже выехала папина сестра.
Этих людей уже нет в живых, поэтому сегодня я впервые говорю так откровенно. Мы получили право на репатриацию только в конце 1966 года, хотя подали заявление на выезд за год до этого, и уже думали, что ничего не получится. Пока мы ждали документы, мой брат
женился, и его новой семье надо было получать разрешение заново, поэтому ему пришлось остаться. Мы расставались со слезами и болью в сердце, думая, что никогда больше не увидимся. Но в начале 1970-х он получил разрешение, тогда репатриировалось 50 тысяч евреев.
В Израиль мы приехали в год кризиса, перед Шестидневной войной. Папа подметал улицы, мама ходила надомницей, чинила одежду – надо было
зарабатывать на жизнь. Меня отправили в кибуц. Это было началом самостоятельной жизни для детей, прежде не покидавших родительского дома. Потом я поступила в Иерусалимский университет, жила в студенческом общежитии. Это были замечательные годы – новые знакомства и друзья, с которыми мы до сих пор в прекрасных отношениях.
«ГОВОРИТ ИЕРУСАЛИМ»
МосТ: Как вы оказались на радио?
Дорит Голендер: Случайно. Моей соседкой по комнате в студенческом общежитии была американка, изучавшая русский язык, и я ей помогала. А она помогала мне понять язык Шекспира. У нас завязалась теплая дружба. Еще в 1958 году, когда Израиль отмечал свое десятилетие, Кнессет создал израильское радиовещание на языках стран разных репатриантов. Основными языками были румынский, английский, французский, испанский, идиш, русский, магрибский (язык выходцев из Северной Африки). Каждый язык имел свои 15 минут вещания в сутки. Честно говоря, я никогда не слушала эти передачи.
Моя соседка, которая, в отличие от меня слушала радио, однажды сказала, что слышала объявление о конкурсе дикторов для радио на русском языке. По ее мнению, я очень подходила. Как и многие студенты, я мечтала заработать и пошла на конкурс – и выиграла, хоть и не знала, что такое радио. Я работала под псевдонимом Шломит Лидор, а знаменитое приветствие «Говорит Иерусалим. Вы слушаете «Голос Израиля» из Иерусалима» с тех пор стало ключевым в моей дальнейшей судьбе.
На радио я многому научилась, у меня неплохо получалось, начался карьерный рост. Вскоре мы с Эли переехали из Иерусалима в Тель-Авив, и это дало толчок к созданию здесь отдела русского радио. Мы ездили по стране, делали интересные репортажи. Мы старались не касаться политики и острых углов в отношениях с СССР. Главное, что «Голос Израиля» звучал, нас знали, нас слушали. Это было очень важно для многих евреев, живших тогда в СССР.
МосТ: Вещание велось на разных языках, не только на русском?
Дорит Голендер: Сначала русскому вещанию давали только 15 минут, а потом по два часа в день, в середине
1970-х программа на русском была самой большой из всех на иностранном языке.
МосТ: Работая на радио, вы помогали другим евреям выехать из СССР.
Дорит Голендер: Радиостанция обладала весьма скромными силами, и мы делали это очень завуалированно. Но мы знали всех отказников, всех, кто участвовал в демонстрациях в Москве.
МосТ: Вы освещали истории, связанные с попытками евреев уехать из СССР.
Дорит Голендер: Таких историй было много. Самолетное дело, освобождение Натана Щаранского… Мы старались делать максимум. Часть наших записей транслировал «Голос Америки». В условиях, когда передачи глушили, это был способ показать, что мы есть, радио работает. Мы делали все очень осторожно, одно время даже была особая цензура – при министерстве был человек, который следил, чтобы мы не сказали чего-то такого, что может повредить тем, кто борется за выезд. Так что это была ювелирная работа.
Репатриация 1970-х была очень интеллигентной, деликатной. Многие из приехавших тогда в Израиль в дальнейшем рассеялись, уехали в США, Австралию, Европу. В отличие от 1990-х, когда большинство пыталось прижиться в Израиле несмотря на то, что страна не была готова к массовой репатриации. В то время даже строили барачные поселки, чтобы обеспечить репатриантам возможность временного проживания.
МосТ: Как вы стали из журналиста медиаменеджером?
Дорит Голендер: У меня были хорошие организаторские способности, их заметили, и меня назначили замдиректора отдела вещания. После начала массовой алии, в 1996 году, я стала директором и главредом радиостанции РЭКА.
Мы рассказывали новым репатриантам о национальном страховании, о работе министерств, о больничных кассах. Мы вещали по 12 часов в день, у нас были консультации и познавательные передачи. Живя в Израиле, ты должен знать историю страны, ее лидеров, боровшихся за ее независимость.
МосТ: Сколько лет вы работали на радио?
Дорит Голендер: Я была на радио почти 42 года, это колоссальный срок, большой опыт. А в конце 2009 года мне предложили стать послом Израиля в России. Это неожиданное предложение стало поворотным пунктом в моей карьере.
В МОСКВЕ
Дорит Голендер: Моя жизнь делится на три этапа. Первый этап – это радио, второй – дипломатическая работа, сейчас у меня третий этап: я помогаю евреям, живущим в разных странах мира, узнать свои корни, понять, что такое еврейство. В СССР это понятие зачастую было утрачено – тогда преследовалось даже изучение Торы, не говоря уже об истории Холокоста. В связи с этим я вспоминаю имя Аллы Гербер. Эта смелая женщина в 1990 году, первая в новой России, сказала, что все должны знать и помнить о Холокосте. Отважная женщина, таких единицы, я горжусь тем, что судьба свела меня с ней.
МосТ: Кажется, во время работы послом вас знала вся Москва, и вы знали всю Москву.
Вокруг вас были музыканты, художники, актеры. Вы ощущали это как большой салон, в центре которого оказались?
Дорит Голендер: Каждый посол перед выездом на дипломатическую службу должен поставить перед собой задачу, разработать план, понять, чем он будет заниматься, как и с кем выстраивать отношения. Но у каждого посла свой путь, свой подход, своя личность. Я приехала в Москву по назначению на два года, а проработала здесь пять лет. Немалый срок для дипломата. Вокруг нашего дома собиралась еврейская, и не только еврейская, элита Москвы. Я видела свою задачу в том, чтобы выстраивать между нашими странами мосты через культуру.
В Израиле проживает большая русскоязычная община. Но в России осталось немало евреев – намного больше, чем говорит статистика. Куда бы я ни приезжала, везде есть еврейские школы, курсы по изучению иврита, синагоги, общинные дома. Культурные мосты – это путь сближения израильтян и евреев из России.
Я никогда не занималась пропагандистской работой, это не входит в обязанности посла. Самое главное в дипломатической работе – твоя личность, отношения с людьми. Когда меня так тепло принимали в России, я знала, что это тепло принимают Израиль, и я старалась передать частицу Израиля россиянам: показать через театральные постановки, книги, картины, что мы страна, достойная уважения.
В СВЯЗИ С ЭТИМ Я ВСПОМИНАЮ ИМЯ
АЛЛЫ ГЕРБЕР.
ЭТА СМЕЛАЯ ЖЕНЩИНА В 1990 ГОДУ ПЕРВАЯ В НОВОЙ РОССИИ СКАЗАЛА, ЧТО ВСЕ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ И ПОМНИТЬ О ХОЛОКОСТЕ
МосТ: Вы застали в России расцвет еврейской культурной жизни?
Дорит Голендер: Свобода еврейской жизни, самовыражения, возможность в любой ситуации оставаться евреем – это очень важно. Я была счастлива видеть синагоги в Москве и в регионах, дважды побывала в Биробиджане, мы устроили там фестиваль еврейской культуры.
МосТ: Не было ли у вас желания продолжить дипломатическую работу в другой стране или внутри Израиля?
Дорит Голендер: Я не сотрудник МИДа и вернувшись из Москвы, достигнув пенсионного возраста, была уверена, что больше не буду работать. Мне хотелось быть предоставленной самой себе, заниматься внуками, издать книгу – это было моей давней мечтой. Но жизнь преподносит сюрпризы, и я согласилась на предложение фонда «Генезис».
МосТ: Расскажите сначала про вашу книгу «Домашние секреты посольской кухни»? Необычная книга для посла!
Дорит Голендер: Дипломат он еще и человек. В нашем доме приготовлением еды занимаются женщины. Бабушка была прекрасной поварихой, у нее был свой трактир, ее еврейские блюда приезжали отведать со всей Литвы. Я тоже люблю и умею готовить, но всю жизнь работала, поэтому, чтобы дети и муж были довольны, прибегала к быстрым и вкусным рецептам.
В предисловии к книге я написала, что на мысль о создании такой книги рецептов меня натолкнули мои дети – они всегда говорили, что мне следует открыть ресторан. У меня много старых записных книжек с рецептами на пожелтевших страничках, и я подумала, что надо их издать, тем более что теперь огромный выбор продуктов есть в любой стране.
Так и родилась эта книжка. Выпустило ее издательство АСТ. Издана она не для заработка, права на нее я передала, мне просто хотелось иметь это в напечатанном виде. Книжка пользуется успехом, полгода назад я заглянула в интернете – из более чем тысячи книг по кулинарии, изданных недавно в России, моя на 286-м месте. Это неплохо!
МосТ: В Израиле эту книгу тоже издадут?
Дорит Голендер: Она уже есть в израильских магазинах русской книги. Выпускать ее на иврите я не собираюсь – на иврите и так много кулинарных книг и передач. Я получаю очень хорошие отзывы о рецептах из моей книги, и дарю ее всем своим знакомым – это частица меня.
ПОЛИТИКА, ГЕНДЕР, РЕЛИГИЯ
МосТ: Израиль кажется свободной страной в гендерном отношении. Эмансипированы ли женщины в Израиле?
Дорит Голендер: В плане карьеры у женщин произошла эмансипация, но недостаточная. В какой-то
момент в израильском парламенте было 14 женщин, и мы были в этом плане на одном из ведущих мест в мире. Потом стало шесть женщин, затем восемь. Посмотрим, сколько женщин окажется в Кнессете после мартовских выборов. Сейчас стало больше женщин-адвокатов и врачей, больше женщин возвращается на работу после родов. Но есть и такие, кто полностью посвящает себя семье.
МосТ: Состоите ли вы в какой-то партии? Чья позиция вам ближе?
Дорит Голендер: Три раза мне поступали предложения баллотироваться от разных партий, я отказывалась. Я не хотела заниматься политикой, это не для меня, хотя я в ней неплохо разбираюсь. За годы жизни в Израиле мои политические взгляды менялись. У нас семейная традиция – придерживаться более либеральных левых взглядов, и я была поклонницей убитого премьера Ицхака Рабина. Но времена изменились.
Постоянная вражда со стороны арабских стран подтолкнула меня к мысли, что сделанные нами уступки не помогают миру – мы ушли с Синая, с других территорий, пытались наладить отношения, но это не изменило ситуации. Поэтому взгляды у меня стали правоцентристскими, я стала сторонницей политики Либермана и считаю, что мы имеем полное право на эту землю, каждый клочок этой земли исторически наш.
МосТ: Существует ли напряжение между ультраортодоксами и русскоязычной общиной Израиля?
Дорит Голендер: Я не отношу себя к русскоязычным евреям как к отдельной общине – я израильтянка, живу в Израиле много лет, и мне дорога судьба моего государства. Религиозная часть населения ведет себя невыносимо по отношению не только к русскоязычным, а вообще ко всем израильтянам, пытается создать государство в государстве. Особенно мы ощущаем это в период пандемии. Эта недопустимая ситуация стала такой лишь потому, что ультраортодоксы являются частью коалиции, получают большие дотации и бесконтрольны. Они слушаются только раввина, а правительственные решения не выполняют, и это касается не только политики. Если запрещают занятия в школах, то должны быть запрещены и занятия в иешивах! Но для религиозных нет законов.
МосТ: Может ли эта ситуация измениться в ближайшие годы?
Дорит Голендер: Я всегда гордилась тем, что в Израиле религиозные могут жить по своим правилам, а светские – по другим, не нарушая законов Израиля. Нынешняя
ситуация должна измениться, но изменится ли она – сложный вопрос. Многое зависит от результатов выборов, и от того, войдут ли ультраортодоксы в правящую коалицию.
МосТ: Расскажите о работе в фонде «Генезис».
Дорит Голендер: Я начала работать с директором фонда Ильей Салита, который полгода назад очень молодым ушел из жизни. Фонд работает в США, Канаде, России, поддерживает семинары и школы, включая Центр «Сэфер», программы «Таглит», «Маса», которые привозят молодежь в Израиль.
Фонд укрепляет еврейское самосознание среди русскоязычного еврейства в диаспоре. На семинары Мемориального комплекса истории Холокоста Яд ва-Шем съезжаются представители еврейских организаций, учителя школ. Когда мне предложили быть представителем фонда, я согласилась.
Во время пандемиии многие общины получили от «Генезиса» помощь. Один из лучших проектов 2020–2021 годов – это Декларация о будущем еврейского народа, которую подписали десятки стран мира и многочисленные представители еврейских общин. Эта программа, созданная вместе с министерством диаспоры Израиля, была подписана президентом и главой правительства Израиля, многими министрами. Она имеет большое значение для еврейского мира.
МосТ: Вы в фонде играете роль амбассадора?
Дорит Голендер: Вы верно определили мою позицию. Я являюсь лицом этой организации, и пока я могу, я буду это делать с большим уважением и гордостью.
